Неточные совпадения
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте,
заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только
с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
И никакой
пользы ему не сделал, по-моему, потому что он всё такой же расслабленный, но они в него веруют и
возят с собой.
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе
с духовенством всех церквей, шли за город, в поле —
провожать икону Богородицы в далекий монастырь, где она пребывала и откуда ее приносили ежегодно в субботу на пасхальной неделе «гостить», по очереди, во всех церквах города, а из церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая
с «жильцов» десятки тысяч священной дани в
пользу монастыря.
Лидия пожала его руку молча. Было неприятно видеть, что глаза Варвары
провожают его
с явной радостью. Он ушел, оскорбленный равнодушием Лидии, подозревая в нем что-то искусственное и демонстративное. Ему уже казалось, что он ждал: Париж сделает Лидию более простой, нормальной, и, если даже несколько развратит ее, — это пошло бы только в
пользу ей. Но, видимо, ничего подобного не случилось и она смотрит на него все теми же глазами ночной птицы, которая не умеет жить днем.
Да, путешествовать
с наслаждением и
с пользой — значит пожить в стране и хоть немного слить свою жизнь
с жизнью народа, который хочешь узнать: тут непременно
проведешь параллель, которая и есть искомый результат путешествия.
Мимоходом съел высиженного паром цыпленка, внес фунт стерлингов в
пользу бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам, что видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола не совсем твердо, вешает к шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает
с себя машинкой сапоги,
заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
Парламентская чернь отвечала на одну из его речей: «Речь — в „Монитер“, оратора — в сумасшедший дом!» Я не думаю, чтоб в людской памяти было много подобных парламентских анекдотов, —
с тех пор как александрийский архиерей
возил с собой на вселенские соборы каких-то послушников, вооруженных во имя богородицы дубинами, и до вашингтонских сенаторов, доказывающих друг другу палкой
пользу рабства.
Спасибо тебе, милый друг Тони, за твои строки:
с удовольствием прочел твой рассказ, из которого вижу, что ты
проводишь время
с пользою и приятностию. Познакомь меня
с новым твоим наставником и уверь его, что я сердечно благодарен ему за все попечения об тебе. Ты должен стараться в этот последний год хорошенько приготовиться к экзамену, чтобы при поступлении в училище получить полные баллы.
— Или, говоря другими словами, вы находите меня, для первой и случайной встречи, слишком нескромным… Умолкаю-с. Но так как, во всяком случае, для вас должно быть совершенно индифферентно, одному ли коротать время в трактирном заведении, в ожидании лошадей, или в компании, то надеюсь, что вы не откажетесь напиться со мною чаю. У меня есть здесь дельце одно, и ручаюсь, что вы
проведете время не без
пользы.
Вы же, милая Матрена Ивановна, яко добрая сестра и будущая тетка, старайтесь, и не имея собственного плода,
проводить время
с пользою!
— Вы правый — сказал он, наконец,
с какою-то особенною искренностью пожимая мне руку, — и хотя мы не привыкли выслушивать правду, но я должен сознаться, что иногда она не бесполезна и для нас. Благодарю! Я давно не
проводил время
с такой
пользой, как сегодня утром!
— Не для того мы, мой друг, здесь собрались, чтоб критиковать, — прибавил он солидно, — а для того, чтобы время
с пользою провести.
Князя, вероятно, не убедили бы темные речи незнакомца, но гнев его успел простыть. Он рассудил, что скорая расправа
с злодеями немного принесет
пользы, тогда как, предав их правосудию, он, может быть, откроет всю шайку этих загадочных грабителей. Расспросив подробно, где имеет пребывание ближний губной староста, он приказал старшему ратнику
с товарищами
проводить туда пленных и объявил, что поедет далее
с одним Михеичем.
Он и сам бы сходил — погода ни в каком случае не могла быть ему помехой, — но пожалел времени; без всякого сомнения, плохой его работник не мог
провести день
с тою
пользою для дома, как сам хозяин.
Четыре года
с лишком
провел он в Мекленбурге, в Силезии, в Карлсруэ, ездил в Бельгию, в Англию, трудился добросовестно, приобрел познания: нелегко они ему давались; но он выдержал искус до конца, и вот теперь, уверенный в самом себе, в своей будущности, в
пользе, которую он принесет своим землякам, пожалуй, даже всему краю, он собирается возвратиться на родину, куда
с отчаянными заклинаниями и мольбами в каждом письме звал его отец, совершенно сбитый
с толку эманципацией, разверстанием угодий, выкупными сделками новыми порядками, одним словом…
Купец распился и безобразничал, — Бенни смотрел
с отвращением на его дикие оргии, но все терпел. Переносясь из страны в страну, купец даже нашел средство извлекать себе из следовавшего за ним Бенни изрядную
пользу. Он отпустил в Париже своего наемного переводчика, которого до сей поры
возил с собою, и обратил в переводчика Бенни, разумеется, без всякого ему за это вознаграждения.
Несколько недель, проведенных мною на Половинке в обществе Гаврилы Степаныча, Александры Васильевны, Евстигнея и изредка посещавшего нас Мухоедова, принадлежат к счастливейшему времени моей жизни, по крайней мере никогда мне не случалось
проводить время
с такой
пользой и вместе
с таким удовольствием; моя работа быстро подвигалась вперед, Гаврило Степаныч принимал в ней самое живое участие, помогал мне словом и делом и
с лихорадочным нетерпением следил за прибывавшим числом исписанных листов, которые он имел ангельское терпение перечитывать по десять раз, делал замечания, помогал в вычислениях, так что в результате моя работа настолько же принадлежала мне, как и ему.
— Ах ты, любезненькой мой!.. Что же нам делать-то? — отвечал игумен. — Дело наше заглазное. Кто знает, много ль у них золота из пуда выходит?.. Как поверить?.. Что дадут, и за то спаси их Христос, Царь Небесный… А вот как бы нам
с тобой да настоящие промысла
завести, да дело-то бы делать не тайком, а
с ведома начальства, куда бы много
пользы получили… Может статься, не одну бы сотню пудов чистого золота каждый год получали…
— Да хоть бы на Волге пароходы
завести? — подняв голову,
с живостью молвила Марья Гавриловна. — Пароходное дело хвалят, у брата тоже бегают пароходы — и большую
пользу он от них получает.
Не то на деле вышло: черствое сердце сурового отреченника от людей и от мира дрогнуло при виде братней нищеты и болезненно заныло жалостью. В напыщенной духовною гордыней душе промелькнуло: «Не напрасно ли я пятнадцать годов
провел в странстве? Не лучше ли бы
провести эти годы на
пользу ближних, не бегая мира, не проклиная сует его?..» И жалким сумасбродством вдруг показалась ему созерцательная жизнь отшельника…
С детства ни разу не плакивал Герасим, теперь слезы просочились из глаз.
«Зачем ей делать это? Какую
пользу принесет ей этот скандал? У нее много завистников, которые готовы перетолковать все не в ее
пользу и охотно поверят ему, что она сама дала ключ от калитки и оставила дверь в сад отпертой. Нет, это не то! Просто ей самой приятно
провести с ним часок-другой наедине, ей льстит его восторженное ей поклонение, несмотря на то что он знает все… Наконец, его страсть к ней так велика, что должна быть заразительна».
Эта его скромность, предупредительность и большой талант в музыке расположили Савина в его
пользу, так что вскоре после знакомства Битини стал частым гостем на их вилле,
проводя с Лили и Николаем Герасимовичем целые дни.
— Конечно, нет, хотя большую часть времени
провожу за роялем. Я много читаю одна и
с Николаем Николаевичем. Это чтение принесло мне более
пользы, чем мои прежние занятия.
Люди говорили: «На кой нам прах еще нужна какая-то шайка бродячей сволочи!» Но Катков продолжал свою «лейб-агитацию» и печатал в своей «лейб-газете» то подлинные письма сносившегося
с ним Ашинова, то сообщения о том, что могут сделать в
пользу России вооруженные товарищи этого атамана, укрывавшиеся в это время где-то не в нашем государстве в камышах и
заводях.
И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек
проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять
с нее денег в
пользу иезуитских учреждений (о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа.